СЛУЖБА В ГЕРМАНИИ, АФРИКЕ, ИСПАНИИ
6. В почетные должности вступал он раньше положенного возраста. В бытность претором он показал на Флоралиях невиданное дотоле зрелище: слонов-канатоходцев. Потом около года управлял провинцией Аквитанией. Затем он был очередным консулом в течение шести месяцев, причем случилось так, что в этой должности предшественником его был Луций Домиций, отец Нерона, а преемником — Сальвий Отон, отец Отона — видимое предвестие того, что в будущем он станет императором в промежутке между сыновьями обоих.
(2) Гай Цезарь назначил его легатом Верхней Германии на место Гетулика. Прибыв к легионам, он на следующий же день запретил солдатам рукоплескать на происходившем в это время празднике, письменным приказом велев всем держать руки под плащом. Тотчас по лагерю пошел стишок:
Этот Гальба — не Гетулик: привыкай, солдат, служить!
(3) С той же суровостью запретил он и просьбы об отпуске. Воинов — и ветеранов и новобранцев — он закалил постоянным трудом; варваров, прорвавшихся уже до самой Галлии, он остановил, а в присутствии самого Гая показал и себя, и легионы так хорошо, что из бесчисленных войск, собранных со всех провинций, ни одно не получило больше похвал и больше наград. Сам же он особенно отличился тем, что, проведя полевые учения со щитом на руке, он после этого пробежал за колесницей императора целых двадцать миль.
7. При известии об убийстве Гая многие советовали ему воспользоваться случаем, но он предпочел остаться в стороне. Этим он снискал великое расположение Клавдия, был принят в круг его друзей и достиг такого почета, что из-за его внезапной и тяжкой болезни был отсрочен даже поход в Британию. Он получил без жребия на два года проконсульство в Африке, чтобы навести порядок в этой провинции, неспокойной из-за внутренних раздоров и из-за восстания варваров; и он навел порядок с усердной строгостью и справедливостью даже в мелочах.
(2) Один солдат в походе воспользовался недостатком продовольствия, чтобы продать за сто денариев меру пшеницы — остаток своего пайка; его уличили, и Гальба запретил кормить его, когда он останется без хлеба; солдат умер с голоду. А в суде, разбирая спор о вьючном муле, где ни одна сторона не могла убедительно доказать свою собственность ни доводами, ни свидетельствами и установить истину было трудно, он велел отвести мула с завязанными глазами к обычному водопою, там развязать его, и к кому он побежит от воды, тому его и отдать.
8. За эти свои заслуги в Африке и прежние в Германии он получил триумфальные украшения и был избран жрецом в три коллегии сразу — в число квиндецимвиров, тициев и августалов. И с этих пор почти до середины правления Нерона жил он по большей части на покое, и даже на прогулки выезжал не иначе, как имея при себе миллион золотом в соседней повозке.
Наконец, когда он был в городе Фундах, он получил назначение в Тарраконскою Испанию.
(2) И случилось, что когда он явился в провинцию и приносил жертвы в общинном храме, то у мальчика-служителя, стоявшего с кадильницей, все волосы вдруг стали седыми — и некоторые увидели в этом знак смены правителей, будто за молодым придет старик, то есть за Нероном Гальба. А немного спустя в Кантабрии молния ударила в озеро и там нашли двенадцать секир — недвусмысленный знак верховной власти.
9. Управлял он провинцией восемь лет, но непостоянно и по-разному. Поначалу он был суров и крут и не знал даже меры в наказаниях за проступки. Так, одному меняле за обман при размене денег он отрубил руки и гвоздями прибил его к столу; опекуна, который извел ядом сироту, чтобы получить после него наследство, он распял на кресте; а когда тот стал взывать к законам, заверяя, что он — римский гражданин, то Гальба, словно облегчая ему наказание, велел ради утешения и почета перенести его на другой крест, выше других и беленый. Но постепенно он впал в бездеятельность и праздность, так как не хотел давать Нерону никаких поводов и так как, по его словам, никого нельзя заставить отчитываться в бездействии.
(2) Он правил суд в Новом Карфагене, когда узнал о восстании в Галлии: его просил о помощи аквитанский легат. Потом пришло письмо и от Виндекса с призывом стать освободителем и вождем рода человеческого. После недолгого колебания он это предложение принял, побуждаемый отчасти страхом, отчасти надеждою. С одной стороны, он уже перехватил приказ Нерона о своей казни, тайно посланный прокураторам, с другой стороны, ему внушали бодрость благоприятные гаданья и знаменья, а также пророчества одной знатной девицы — тем более что в это время жрец Юпитера Клунийского по внушению сновидения вынес из святилища точно такие же прорицания, точно так же произнесенные вещей девою двести лет назад; а говорилось в них о том, что будет время, когда из Испании явится правитель и владыка мира.
